Эдвард недолго наслаждался дневным светом, потому что собака вдруг нависла прямо над ним: тёмная, облезлая, она закрыла собою всё. Собака вытащила Эдварда из мусора за уши, потом уронила, потом снова подобрала. На этот раз она схватила кролика поперёк живота и стала яростно мотать его из стороны в сторону. Потом, глухо заурчав, собака снова выронила Эдварда из пасти и посмотрела ему в глаза. Эдвард тоже взглянул на неё внимательно.

– Эй, псина, а ну-ка убирайся отсюда! – раздался голос короля свалок и, соответственно, всего мира.

Ухватив Эдварда за розовое платьице, собака пустилась наутёк.

– Это же моё, моё, всё на свалке моё! – закричал Эрнст. – А ну-ка отдай немедленно!

Но собака и не думала останавливаться.

Светило солнце, и кролику стало весело. Кто из знавших Эдварда в прежние времена мог предположить, что он будет счастлив именно сейчас – весь заляпанный мусором, да ещё в девчачьем платье, да ещё в пасти у слюнявой собаки, улепётывающей от безумного короля свалок?

Но Эдвард был счастлив.

Собака всё бежала и бежала – до самой железной дороги, потом перебралась через пути, и там под кряжистым деревом, среди кустов, бросила Эдварда к чьим-то огромным ногам в огромных ботинках.

И залаяла.

Эдвард взглянул вверх и увидел, что ноги принадлежат великану с длинной тёмной бородой.

– Что ты притащила, Люси? – спросил великан. Наклонившись, он крепко взял Эдварда за пояс и поднял с земли.

– Люси, – сказал великан, – я прекрасно знаю, что ты обожаешь пирог с крольчатиной.

Люси гавкнула.

– Ну, знаю, знаю, перестань лаять. Пирог с крольчатиной – это настоящее счастье, одно из немногих удовольствий в наше время.

Люси ещё раз гавкнула в надежде получить пирог.

– И то, что ты притащила сюда, то, что ты так любезно доставила к моим ногам, действительно кролик, но даже лучший шеф-повар в мире не сможет сделать из него пирог с крольчатиной.

Люси глухо заворчала.

– Эх, глупышка, этот кролик сделан из фарфора. – Великан поднёс Эдварда поближе к глазам. И они посмотрели друг на друга в упор. – Ну что? Ты же правда фарфоровый? – Он шутливо встряхнул Эдварда. – Ты ведь чья-то игрушка, верно? И тебя разлучили с ребёнком, который тебя крепко любит.

Эдвард снова почувствовал острую боль где-то в грудной клетке. И вспомнил об Абилин. Он вспомнил тропинку, которая вела к дому на Египетской улице. Вспомнил, как заходило солнце, сгущались сумерки и Абилин бежала к нему по этой тропинке.

Да, верно, Абилин очень его любила.

– Итак, Малоун, – сказал великан и откашлялся. – Как я разумею, ты потерялся. Мы с Люси тоже потерялись.

Услышав своё имя, Люси тявкнула.

– Ну так, может, ты не против скитаться по миру вместе с нами? – спросил великан. – Я, например, считаю, что намного приятнее потеряться не в одиночку, а с добрыми друзьями. Меня зовут Бык. А Люси, как ты, наверное, уже сообразил, – моя собака. Так ты не против бродяжить в нашей компании?

Бык мгновение подождал, глядя на Эдварда, а потом, всё ещё держа его за талию, большим пальцем наклонил ему голову – будто Эдвард кивнул в знак согласия.

– Гляди-ка, Люси, он говорит «да», – сказал Бык. – Малоун согласился путешествовать с нами. Правда, здорово?