— За что ты его так не любишь? — спросил я, не называя Кулакова по имени.

Она пожала плечами и откинула волосы.

— Я отца своего люблю, — ответила она просто. — Понимаю, что не вправе вмешиваться в жизнь родителей, и все такое. Но мне жаль, что у них с мамой не сложилось. По его, конечно, вине. Она тоже когда-то его очень любила. Он преподавал в университете. Пил. Изменял ей со студентками. Они ведь никогда не были женаты. Она долго терпела. А потом встретила отчима. Такого образцово-добропорядочного. Она работала инженером на заводе, а он был каким-то начальником. Он долго за ней ухаживал. Года полтора. И она согласилась. Мне было пять лет, и он меня удочерил. Представляешь? То есть, по документам он мне отец. По сравнению с моим родным отцом он казался маме настоящим мужчиной. Таким, знаешь, надежным. Женщины ведь больше всего, в конечном счете, ценят надежность. Хотя влюбляются, конечно, в негодяев. Вроде тебя. Не сердись, это я к слову. Ну вот. А потом выяснилось, что мы все принадлежим ему. Отчиму. Что мы его собственность. Что мама должна уволиться с работы и сидеть с детьми. А я должна отлично учиться и приходить домой в десять часов. Потому что его все знают. И мы должны дорожить его славным именем, которое носим. А уж когда его выбрали мэром, стало совсем невыносимо.

— И ты взбунтовалась?

— Говорю тебе, это был кошмар! Я вдруг поняла, что его ненавижу! Мы каждый день ссорились. Я хотела жить своей жизнью. Как мои подруги. Как все вокруг. Ходить в ночные клубы, встречаться с тем, кто мне нравится, а не кто нравится ему. Все это, конечно, детская чушь, но я хотела быть уверенной, что тот, кого я выберу, будет со мной ради меня, а не потому, что у меня папа мэр города. Короче, после долгих и утомительных сцен решено было купить мне отдельную квартиру и дать мне свободу. А заодно избавить моего брата Петю от моего пагубного влияния. А с отцом я и сейчас встречаюсь. Он слабый. Иногда занимает у меня деньги. Но он очень тонкий. И он страдает, хотя и старается это скрывать. Он до сих пор любит маму.

Она замолчала. Я хотел сказать что-то утешительное, но она вдруг улыбнулась и добавила:

— Хотя я совершенно уверена, что если бы вдруг случилось что-то фантастическое и она вновь к нему вернулась, чего я, честное слово, сейчас совсем не хочу, он опять бы ей изменял. Впрочем, хватит на эту тему. Какие у нас планы на сегодняшний вечер?

Ответ был понятен обоим. И все-таки я на секунду замешкался. Я не хотел повторять сделанную однажды глупость. Но еще меньше я хотел совершать то, что не смог бы потом исправить.

— У тебя дела? — спросила она понимающе.

— Да нет, — замялся я. Я взглянул в ее ночные глаза и опять выпал из времени и пространства. — Нет у меня никаких дел. Кстати, я не женат.

— Зачем ты мне об этом говоришь? — удивленно подняла она брови.

— Я и сам не знаю. — Я и вправду не знал. Точнее, догадывался. С ужасом. Я делал отчаянные попытки удержаться на краю. Я даже отвел взгляд.

— Я постараюсь тебе кое-то объяснить, — услышал я свой чужой голос. — Если, конечно, смогу. Потому что я сам не очень понимаю, что происходит. Если мы сейчас «поедем ко мне, то ты не уедешь завтра. Потому что я тебя не отпущу. Потому что я хочу видеть твое лицо на своей подушке. Вечером и утром. А я… так не привык. Я всегда жил как хотел, как считал нужным. И я не знаю, как ты примешь меня со всеми моими… привычками. И от каких из них мне предстоит отказаться. Потому что если ты уйдешь от меня завтра, это будет катастрофа. Может быть, я не вполне ко всему этому готов, как выражаются женщины. Но я боюсь потерять все это. Чего у меня так давно не было. И я счастлив, что это появилось, — добавил я непоследовательно.

— Ты серьезно говоришь? — недоверчиво спросила она. Ее глаза округлились и стали как у кошки. Совсем огромными.

Я кивнул.

— И все дело только в этом? Нет никакой другой причины?

Я решительно затряс головой.

— У тебя нет постоянной женщины? К которой ты поедешь сейчас? И с которой мне предстоят мучительные женские разговоры?

— До этой минуты не было.

— То есть, в первый раз ты мне отказал, потому что боялся разочароваться, а сейчас отказываешь, потому что, наоборот, боишься очароваться всерьез? Ты, кстати, помнишь, что отказываешь мне уже во второй раз?

— Я не отказываю, — смутился я.

— Смотри-ка, ты покраснел! — воскликнула она в восторге. — Вот уж не ожидала!

Она обняла меня и поцеловала в щеку. Скорее даже, коснулась щеки губами.