Рассел спустился на лифте на первый этаж. Там уже ждал дипкурьер. Его звали Томми Кокс. В прошлом уоррент авиации, пилот боевого вертолета, он прикрывал с воздуха Первую кавалерийскую дивизию на Центральном плато и четырежды оказывался сбитым. Этот человек испытывал крайне отрицательные чувства к врагам своей родины. Дипломатическая почта помещалась в брезентовом мешке, который в течение всего пути будет прикован наручником к запястью Кокса. У дипкурьера уже было забронировано место на «Боинг-747» компании «Пан-америкен», выполняющий прямой рейс до международного аэропорта имени Кеннеди в Нью-Йорке. Перелет будет продолжаться одиннадцать часов, на протяжении которых Кокс не позволит себе ни минуты сна и ни капли спиртного; хотя он заблаговременно и запасся тремя детективами в мягкой обложке, чтобы скоротать время в дороге. Коксу предстояло через десять минут покинуть здание посольства в посольской машине; дипломатический паспорт означал, что у него не будет никаких проблем с пограничной охраной и с таможней. Надо отдать должное, русские весьма строго соблюдали требования Венской конвенции, хотя, вероятно, им до смерти хотелось ознакомиться с содержимым сумки. Уж конечно же, это были не косметика или нижнее женское белье русского производства, купленные для знакомых в Нью-Йорке и Вашингтоне.

— Счастливого пути, Томми.

Кокс кивнул.

— Спасибо, Майк.

Рассел вернулся в кабинет Фоули.

— Все готово. Конверт в сумке. Самолет поднимется в воздух через один час десять минут.

— Хорошо.

— Этот «кролик» действительно то, что я подумал?

— Не могу сказать, Майк, — строго напомнил Фоули.

— Да, Эд, понимаю. Прости за глупый вопрос.

Рассел был не из тех, кто нарушает правила, хотя его, естественно, мучило любопытство. И, разумеется, он знал, кто такой «кролик». Всю свою сознательную жизнь Рассел проработал на различных должностях в черном мире спецслужб и знал профессиональный жаргон. Однако и у черного мира спецслужб есть свои стены, и это была одна из них.

Взяв копию отправленного сообщения, Фоули убрал ее в свой личный сейф и включил обе системы сигнализации. Затем спустился в посольский кафетерий, где телевизор был настроен на спортивный канал И-эс-пи-эн. Там Фоули выяснил, что его любимый «Янкиз» снова потерпел поражение — уже третье подряд, и это на финише регулярного чемпионата! «Неужели в этом мире совершенно отсутствует справедливость?» — мысленно проворчал Эд.

Мери Пат занималась домашними делами. Эта скучная работа зато позволяла ее мозгу пребывать в отключенном состоянии, а тем временем воображение имело возможность развернуться вовсю. Хорошо, она снова встретится с этим Олегом Ивановичем. Именно ей предстоит определить, как переправить «упаковку» — еще одно словечко из профессионального жаргона ЦРУ, обозначающее человека (людей) или материальные ценности, которые необходимо вывезти из страны, — в безопасное место. Существует много способов осуществить это. И все они сопряжены с опасностью, однако они с Эдом — опытные оперативные работники ЦРУ, обученные иметь дело с опасностью. Москва — многомиллионный город, и в такой обстановке передвижения трех человек являются лишь фоновым шумом, подобным одному опавшему листу, кружащемуся в осеннем лесу, подобным одному бизону, бродящему по тучным пастбищам Йеллоустоунского национального парка, подобному одной машине на улицах Лос-Анджелеса в час пик. Ничего сложного нет, ведь так?

На самом деле, сложностей было хоть отбавляй. В Советском Союзе все стороны личной жизни человека находились под бдительным присмотром государства. Если продолжить сравнение с Америкой, «упаковка» — это лишь одна из бесчисленных машин на улицах Лос-Анджелеса, но поездка в Лас-Вегас будет уже сопряжена с пересечением границы штата, а на то уже должны быть причины. Но если в Америке все чрезвычайно просто, здесь, наоборот, на каждом шагу возникают непредвиденные трудности.

И необходимо учитывать еще одно обстоятельство…

«Было бы очень неплохо, — размышляла Мери Пат, — если бы русские не узнали об исчезновении этого Олега Ивановича.» В конце концов, никакого убийства нет, если нет трупа, на основании которого всем становится ясно, что кто-то умер. И про перебежчика узнают только в том случае, когда советский гражданин появляется где-то в другом месте — там, где он не должен был появляться. «Да, так было бы очень даже хорошо… — думала молодая женщина. — Вот только как это сделать?…»