— Да, так будет лучше всего, — тотчас же согласился министр иностранных дел. — Отличная мысль, товарищ полковник, — одобрительно добавил он.

Андропов кивнул.

— Хорошо. Письмо будет готово сегодня же. Андрей, Леонид Ильич сейчас у себя в кабинете?

— Да, Юрий. Я позвоню ему заранее и объясню, что нам нужно. Если хочешь, можно будет набросать черновик письма у меня в кабинете. Или ты предпочел бы сделать это здесь?

— Если не возражаешь, Андрей, — любезно ответил Андропов, — это письмо лучше подготовить нам. И надо будет отправить его в Софию дипкурьером завтра или, в крайнем случае, послезавтра.

— Юрий, будет лучше, если мы дадим нашим болгарским товарищам несколько дней на размышления. Хоть они и наши союзники, все-таки Болгария остается суверенным государством.

— Ты совершенно прав, Андрей.

Каждая страна в мире обладает своей бюрократической машиной, единственное назначение которой состоит в том, чтобы ставить препоны на пути решения важных вопросов.

— И еще нам бы не хотелось рассказывать всему свету о том, что наш резидент встречается по какому-то в высшей степени важному делу с главой государства, — добавил министр иностранных дел, преподав председателю КГБ небольшой урок основ конспирации, что не укрылось от Рождественского.

— Алексей Николаевич, сколько времени потребуется после этого? — спросил помощника Андропов.

— По меньшей мере, несколько недель. — Увидев на лице шефа недовольство, полковник поспешил разъяснить: — Товарищ председатель, подобрать нужного исполнителя нельзя, просто сняв трубку и набрав номер телефона. Строкову придется действовать очень осторожно. В конце концов, люди, в отличие от машин, не бывают полностью предсказуемыми, и это является самой важной, самой тонкой стороной предстоящей операции.

— Да, Алексей, полагаю, ты прав. Очень хорошо. Извести Бубового о том, что сообщение, отправленное с курьером, уже находится в пути.

— Прямо сейчас, товарищ председатель, или после того, как письмо будет подписано и подготовлено к отправке? — как хороший подчиненный спросил Рождественский, тактично подсказывая своему шефу правильный ответ.

«А этот полковник далеко пойдет,» — подумал министр иностранных дел, впервые обращая внимание на Рождественского.

— Правильное замечание, полковник. Хорошо, я дам тебе знать сразу же, как только письмо будет подготовлено.

— Слушаюсь, товарищ председатель. Я вам больше не нужен?

— Нет, пока что это все, — ответил Андропов, отпуская Рождественского.

— Юрий Владимирович, у тебя очень способный помощник.

— Да, мне еще многому предстоит учиться, — признался Андропов. — Алексей каждый день преподает мне какой-нибудь урок.

— Ты должен радоваться тому, что у тебя так много способных подчиненных.

— Ты совершенно прав, Андрей Андреевич. Ты совершенно прав.

Пройдя по коридору в свой кабинет, Рождественский составил краткое сообщение Бубовому. «Дело идет достаточно быстро, — подумал он, — однако председателю КГБ хочется, чтобы оно шло еще быстрее.» Значит, Андропов действительно очень хочет смерти этого священника. Политбюро, похоже, определенно испугалось возможных политических катаклизмов, однако сам Рождественский относился к угрозе Кароля Войтылы весьма скептически. В конце концов, папа римский — всего-навсего один человек. Однако полковник, как хороший подчиненный, формулировал свои советы под то, что желал услышать его шеф, при этом сообщая председателю все необходимое. Его должность несла в себе огромную власть. Рождественский сознавал, что может запросто разбивать карьеры неугодных ему офицеров, а также оказывать определенное влияние на ход операций. Для ЦРУ, если оно захотело бы его завербовать, он стал бы неоценимым агентом. Однако полковник Рождественский был патриотом своей родины, и, кроме того, американцы, вероятно, понятия не имели, кто он такой и чем занимается. Страх перед ЦРУ неоправданно завышен. Американцы ничего не смыслят в шпионаже. Вот англичане смыслят, однако КГБ и его предшественникам в прошлом удалось осуществить несколько особо успешных проникновений в британские спецслужбы. К сожалению, сейчас этим больше нельзя похвастаться. Молодые коммунисты Кембриджского и Оксфордского университетов тридцатых годов уже состарились и или сидят в английских тюрьмах, или мирно доживают свой век на правительственную пенсию, или влачат жалкое существование в Москве, подобно Киму Филби, который считается беспробудным пьяницей даже по московским меркам. Вероятно, он пьет потому, что тоскует по своей родине — тоскует по тем местам, где родился и вырос, по английской кухне, английскому пиву и английскому футболу, по газетам, с которыми никогда не соглашался, но которых ему сейчас, тем не менее, не хватает. «Как это, наверное, ужасно — быть перебежчиком,» — подумал Рождественский.

«Что мне делать? — ломал голову Зайцев. — Чего просить?»

Денег? Вероятно, ЦРУ щедро платит своим шпионам — столько денег он не сможет потратить никогда. Он сможет позволить себе любую роскошь. Видеомагнитофон! Подобная аппаратура только-только появилась в Советском Союзе, в основном, венгерского производства, скопированная с западных образцов. Самой большой проблемой будет доставать видеокассеты — особым спросом пользовалась порнография. Об этом вполголоса рассказывал кое-кто из коллег Олега Ивановича, хотя сам он никогда не видел ничего подобного. Впрочем, ему, как и любому мужчине, было любопытно. Советским Союзом руководят такие консервативно мыслящие люди! Наверное, члены Политбюро просто слишком стары, чтобы наслаждаться сексом, поэтому не видят необходимости предоставлять это удовольствие более молодому поколению.