— Уже сказал. Рейгана это совсем не обрадовало, — ответил директор ЦРУ.

— Ну, Артур, я не могу остановить дождь. Нам не подчиняется многое, в частности, время. Но президент не мальчик; он ведь все прекрасно понимает, разве не так?

— Да, Роберт, но Рейгану нравится добиваться всего, чего он хочет. Сейчас, когда папа римский разворошил весь этот муравейник, президент очень беспокоится за его святейшество.

— Насчет муравейника это вы точно подметили. Впрочем, возможно, у русских хватит ума через дипломатические каналы передать Войтыле, чтобы он остыл и не торопился…

— Боб, этим они ничего не добьются, — вставил адмирал Грир. — Папа не тот человек, которого можно остановить подобными увещеваниями.

— Да, вы правы, — вынужден был признать Риттер.

Кароль Войтыла был не из тех, кто шел на компромиссы в важных вопросах. Ему пришлось пройти через ужасы гитлеровского гестапо и сталинского НКВД, но он сохранил свою церковь, сдвинув повозки крyгом, как в фильмах о Диком Западе поступали поселенцы, отражая нападение индейцев. Войтыле удалось сохранить католичество в Польше только за счет того, что в принципиальных вопросах он не шел ни на какие уступки, ведь так? И, не отступив ни на шаг, он сохранил моральную и политическую силу, чтобы угрожать одной из мировых сверхдержав. Нет, этот человек не согнется под нажимом.

Большинство людей боится смерти. Но только не этот человек. Русские никогда не смогут понять — почему, однако они вынуждены признать, какое уважение заслуживает он этим. До Боба Риттера, как и до остальных руководителей американской разведки, присутствующих в этой комнате, постепенно доходило сознание того, что единственным возможным ответом советского руководства на вызов папы будет попытка его физического устранения. Заседание Политбюро состоялось сегодня, но что на нем обсуждалось и какие решения были приняты, оставалось до сих пор неизвестным.

— Боб, у нас есть какие-то способы выяснить, о чем сегодня говорили в Кремле?

— Есть кое-какие, и они будут задействованы в ближайшие пару дней. Впрочем, если мои источники узнают что-то действительно важное, они, возможно, решат выйти на связь сами. Если к ним в руки попадет что-нибудь горяченькое, можно не сомневаться, что они сами разберутся, что к чему, и передадут информацию своим связным, — сообщил директору ЦРУ Риттер. — Знаете, Артур, мне не больше вашего нравится ждать, находясь в полном неведении, но мы должны дать событиям идти своим чередом. Возможные последствия экстренного вызова наших агентов известны вам не хуже моего.

И это действительно было так. Именно так погиб Олег Пеньковский. Добытая им информация, возможно, позволила предотвратить ядерную войну — и параллельно содействовала вербовке самого ценного агента ЦРУ, работающего в настоящее время в Москве, Кардинала, — однако самому Пеньковскому пришлось несладко. После его разоблачения никто иной, как сам Хрущев потребовал крови предателя — и получил ее сполна.

— Да, — согласился Грир, — а это не настолько важно в глобальном плане, так?

— Вы правы, — вынужден был признать судья Мур, хотя ему совсем не хотелось объяснять это президенту.

Однако Рональд Рейган способен понимать обстоятельные разъяснения. Самое страшное заключается в том, какие действия сможет предпринять президент в случае неожиданной смерти папы римского. Рейган тоже человек принципов, но он поддается эмоциям. Гибель понтифика станет для него красным советским флагом, которым машут перед мордой разъяренного быка. Политики государственного масштаба не могут позволять себе давать волю эмоциям — это приведет лишь к новым, более сильным эмоциям, как правило, скорби по погибшим. А чудеса современных технологий обеспечат, что таких погибших станет неизмеримо больше.

Директор ЦРУ строго одернул себя за подобные мысли. Новый президент — человек умный. Он умеет подчинять чувства уму, а ум его гораздо более светлый и обширный, чем это утверждает общераспространенное мнение, которое в первую очередь поддерживают средства массовой информации, не способные видеть ничего, кроме улыбки и яркой сценической внешности. Впрочем, не только журналисты, но и многие политики предпочитают иметь дело не с реальным, а с кажущимся. В конце концов, для этого требуется гораздо меньше ума.

Судья Мур обвел взглядом своих ближайших помощников.

— Хорошо, но давайте не будем забывать, как тоскливо стоять перед президентом в Овальном кабинете, если не можешь ответить на его вопрос.

— Я представляю, Артур, каково вам приходится, — искренне посочувствовал директору Риттер.

«Еще не поздно повернуть назад,» — говорил себе Зайцев, беспокойно ворочаясь в кровати. Сон никак не приходил. Рядом с ним ровно дышала крепко спящая Ирина. Такой сон называется «сном праведника». А не бессонницей предателя.

Достаточно будет просто остановиться. Только и всего. Он сделал два шага, но и только. Возможно, американец запомнил его лицо, но эту проблему решить легко. Достаточно будет просто ездить другим поездом метро, садиться в другой вагон. Они больше никогда не встретятся, их краткое общение разобьется, словно стакан, упавший на пол. Его жизнь вернется в нормальное русло, и совесть…