— Все? — удивленно переспросил Зайцев. — А если полковник Годеренко захочет уточнить, что именно имеется в виду? Формулировка очень туманная.

— Руслан Борисович поймет все правильно, — заверил его Рождественский.

Он понимал, что Зайцев задал вопрос не из праздного любопытства. Использование одноразовых шифровальных блокнотов представляло достаточно сложную процедуру, поэтому сообщения, кодирующиеся таким способом, должны были быть сформулированы четко и подробно, чтобы исключить последующий обмен вопросами и уточнениями, которые могли бы скомпрометировать закрытый канал связи. Данное сообщение будет передано по телексу и противник однозначно его перехватит. По формату сообщения можно будет определить, что оно было закодировано с использованием одноразового шифровального блокнота и, следовательно, содержит какую-то важную информацию. А значит, над ним начнут биться американские и английские дешифровальщики, а этих мастеров своего дела следует опасаться. Проклятие, западные разведслужбы работают в тесном взаимодействии.

— Как прикажете, товарищ полковник. Сообщение будет отправлено через час. — Зайцев сверился с настенными часами, убеждаясь, что у него хватит времени. — Оно будет лежать на столе полковника Годеренко, когда тот придет на работу.

«Руслану потребуется минут двадцать на то, чтобы его расшифровать, — прикинул Рождественский. — Запросит ли он уточнений, как предположил Зайцев? Вероятно. Годеренко — человек осторожный, дотошный, у него тонкое политическое чутье. Даже несмотря на то, что под приказом стоит подпись Андропова, Руслан Борисович обязательно захочет выяснить, в чем дело.»

— Если придет ответ, сообщите мне сразу же, как только он будет расшифрован.

— Связь по данному вопросу осуществлять через вас? — спросил Зайцев, проверяя, что все понял правильно.

В конце концов, под сообщением, продиктованным полковником Рождественским, стояла подпись председателя КГБ.

— Совершенно верно, товарищ майор.

Кивнув, Зайцев протянул Рождественскому бланк формуляра сообщения, чтобы тот его заполнил и поставил свою подпись. В КГБ каждый шаг оставлял бумажный след. Получив обратно формуляр, Зайцев его проверил. Текст сообщения, отправитель, адресат, метод шифрования, исполнитель… да, все на месте, все графы заполнены, подпись есть. Майор поднял взгляд.

— Товарищ полковник, я немедленно займусь зашифрованием. Я свяжусь с вами, чтобы уточнить точное время передачи сообщения. — Кроме того, надо будет отправить копию текста в архив. Сделав последние отметки, Зайцев протянул полковнику написанный под копирку второй экземпляр. — Вот идентификационный код. Он также будет использоваться для ссылок до тех пор, пока вы не захотите его изменить.

— Благодарю вас, товарищ майор.

Полковник Рождественский вышел.

Олег Иванович снова взглянул на часы. Римское время отстает от московского на три часа. Десять — пятнадцать минут уйдет у резидента на расшифровку сообщения — Зайцев знал, как медленно ковыряются с шифровальными блокнотами оперативники, — еще какое-то время понадобится ему для того, чтобы осмыслить приказ, а что потом?… Зайцев мысленно заключил пари сам с собой. Римский резидент пришлет запрос с требованием разъяснений. Это ясно, как белый свет. Майор уже несколько лет занимался отправкой и приемом сообщений. Годеренко — человек осторожный, он любит, чтобы все было разложено по полочкам. Поэтому Зайцев оставил шифровальный блокнот в столе, чтобы быть готовым принять ответ. Он подсчитал: в сообщении было 246 символов, включая знаки препинания и пробелы. Жаль, что нельзя повозиться с ним, воспользовавшись одним из новеньких американских компьютеров, с которыми играются наверху. Однако нет смысла сожалеть о невозможном. Достав из ящика стола формуляр шифровальных блокнотов, Зайцев записал в него номер блокнота, в чем не было никакой необходимости, и направился в противоположный конец комнаты. Он и так знал на память номера почти всех блокнотов — наверное, это было следствие увлечения шахматами.