Кукольный мастер положил руку себе на грудь и низко поклонился Эдварду.

Эдвард лежал на спине, осмысливая эту длинную торжественную речь. Под ним был деревянный стол. Стол стоял в комнате, и через высокие окна лился солнечный свет. Ещё Эдвард уяснил, что недавно его голова была разбита на двадцать один кусочек, а теперь снова превратилась в целую голову. И никакого красного костюма на нём не было. На самом деле на нём вообще не осталось никакой одежды. Он снова был наг. И без крыльев.

А потом он припомнил: Брайс, столовая, Нил хватает его за ноги, размахивается…

Где Брайс?

– Ты, наверное, вспомнил про своего юного друга, – угадал Люциус. – У которого всё время из носа течёт. Он и принёс тебя сюда, плакал, умолял помочь. Всё твердил: «Склейте его, почините его». Что я ему сказал? Я ему сказал: «Юноша, я человек дела. Я могу склеить вашего кролика. Честно скажу – могу. Но всему есть своя цена. Вопрос в том, можете ли вы заплатить эту цену?» Он-то не мог. Разумеется, не мог. Так и сказал, что денег, мол, нет. Тогда я ему предложил два варианта на выбор. Только два. Первый: поискать помощи в другом месте. Ну а второй вариант заключался в том, что я тебя починю, сделаю всё, что в моих силах, а сил у меня, поверь, немало, и мастерство есть, а потом ты станешь моим. Не его, а только моим. – Тут Люциус замолчал. И кивнул, как бы подтверждая собственные слова. – Такие вот два варианта, – сказал он. – И твой друг выбрал второй. Он отказался от тебя ради того, чтобы ты ожил. Вообще-то он потряс меня до глубины души.

«Брайс», – снова подумал Эдвард.

– Не волнуйся, друг мой, не волнуйся. – Люциус Кларк уже потирал руки, готовый вновь взяться за дело. – Я намерен целиком и полностью выполнить свою часть договора. Ты у меня будешь как новенький, я верну тебе былое величие. У тебя будут уши из настоящей кроличьей шерсти, и настоящий кроличий хвостик. И усы мы тебе заменим. И глаза подкрасим, они снова будут ярко-голубые. И костюмчик тебе справим самый замечательный. А потом, в один прекрасный день, мне за эти труды воздастся сторицей. Всему своё время, всему своё время. Есть своё время, а есть кукольное время, так говорим мы, кукольных дел мастера. Ты, мой славный друг, наконец попал в кукольное время.

Глава двадцать четвертая

Эдварда Тюлейна починили, то есть буквально сложили заново, почистили, отполировали, одели в элегантный костюм и посадили на высокую полку, чтобы он был на виду у покупателей. С этой полки вся мастерская кукольника была как на ладони: и лавка, и рабочий стол Люциуса Кларка, и окна, за которыми остался внешний мир, и дверь, через которую входили-выходили покупатели. С этой полки Эдвард однажды увидел Брайса. Мальчик открыл дверь и остановился на пороге. В его левой руке ярким серебром сияла губная гармошка – её освещало лившееся сквозь окна солнце.

– Юноша, – строго сказал Люциус, – напоминаю, что мы с вами заключили сделку.

– А что, мне и посмотреть на него нельзя? – Брайс вытер нос тыльной стороной ладони, и от этого знакомого жеста сердце Эдварда захлестнуло волной любви и утраты. – Я просто хочу на него посмотреть.