– А мне показалось, будто они вываливаются из туфель.

Он отклоняется назад, стараясь скользнуть взглядом под стол, в подводный полумрак, где ее укороченные перспективой икры – как две золотистые рыбы. Обе ныряют под стул.

– Не смотрите так пристально, а то вывалитесь из кабинки, – говорит она с досадой. Это хорошо. Женщины любят, когда их приводят в смущение. Ни за что в этом не признаются, но это факт.

Официант приносит напитки, бумажные салфетки под тарелки и тусклое серебро. Положив прибор для Маргарет, он подходит к Тотеро, как вдруг тот отнимает от губ стакан с виски и освеженным твердым голосом произносит:

– Вилки и ложки? Для восточных блюд? Разве у вас нет палочек?

– Палочки, да.

– Всем палочки, – решительно заявляет Тотеро. – Каков монастырь, таков и устав.

– Моих не трогайте! – вопит Маргарет, со звоном хлопая рукой по своей ложке и вилке, когда официант хочет их убрать. – Не желаю никаких палочек.

– Гарри и Рут? – обращается к ним Тотеро. – Что предпочитаете вы?

Дайкири и в самом деле отдает лаймом, вкус которого, словно масло, растекается по поверхности прозрачной терпкой жидкости.

– Палочки, – звучным низким голосом отвечает Кролик, радуясь, что можно досадить Маргарет. – В Техасе мы никогда не прикасались металлом к китайским кушаньям.

– Рут? – Тотеро смотрит на нее робко и напряженно.

– Пожалуй. Если этот балбес может, то и я могу. – Она гасит сигарету и берет из пачки вторую.

Официант удаляется с отвергнутым серебром, словно подружка невесты с букетом. Маргарет остается в одиночестве, и это ее бесит. Кролик доволен; она – тень на его безоблачном счастье.

– Вы ели в Техасе китайские блюда? – интересуется Рут.

– Все время. Дайте сигарету.

– Вы же бросили курить.

– А теперь начал. Дайте десять центов.

– Десять центов! Черта с два!

Излишняя резкость ее отказа обижает Кролика; можно подумать, она боится прогадать. С чего она взяла, что он собирается ее обобрать? Что с нее взять? Сунув руку в карман, Кролик вынимает горсть мелочи, берет десятицентовик и опускает в маленький отделанный слоновой костью музыкальный автомат, который мягко светится возле их стола. Наклонившись и перелистав список мелодий, он нажимает кнопки "Б" и "7" – «Роксвилл».

– Китайская кухня в Техасе лучшая в Соединенных Штатах, кроме Бостона, – заявляет он.

– Слушайте великого путешественника, – говорит Рут и дает ему сигарету. Он прощает ее за десятицентовик.

– Итак, вы полагаете, – настаивает Тотеро, – что тренеры ничего не делают.

– Они никому не нужны, – отвечает Рут.

– Да бросьте вы, – вступается Кролик.

Официант возвращается с палочками и с двумя меню. Кролик разочарован у палочек такой вид, словно они вовсе не деревянные, а пластмассовые. От сигареты отдает соломой. Он вынимает ее изо рта. Нет уж, хватит.

– Каждый закажет по блюду, а потом мы все поделимся, – предлагает Тотеро. – Кто что любит?

– Я кисло-сладкую свинину, – заявляет Маргарет. Что ни говори, решительности у нее не отнимешь.

– Гарри?

– Не знаю.

– Вот тебе и специалист по китайской кухне, – замечает Рут.

– Здесь написано по-английски. Я привык заказывать по китайскому меню.

– Ладно, ладно, скажите мне, что самое вкусное.

– Отстаньте, вы мне совсем голову заморочили.

– Вы никогда не были в Техасе, – говорит Рут.