Мистер Сюжет вытащил изо рта изгрызенный карандаш, выплюнул под ноги желтые стружки и налил на два дюйма «Гранд-Марнье». «За тебя, Трынтрава», – проговорил он, залпом выпив половину янтарной жидкости.

Потом откинулся на спинку кресла и уставился в потолок. Нет причин психовать. События развиваются согласно сценарию.

Глава 17

Большой Джим уселся в свое навороченное кресло.

– Киноиндустрия замешана на власти, – изрек профессор Ломакс, свысока взглянув на пленника. Я положил блокнот на стол и в знак полной капитуляции повесил голову. – Вся фишка в том, что у людей, облеченных властью, по семь пятниц на неделе. Пара-тройка удачных фильмов – и вот выскочка, который их состряпал, свободен как ветер. А на его место уже сманили нового мессию – обычно с конкурирующей студии. К Ламаару это не относится. С того дня, как занялся киношным бизнесом, и до самой смерти он был на студии – и не только – царь и бог. Руководил по принципу «Я начальник – ты дурак».

Заметь, ни мистера Парамаунта, ни мистера Коламбия Пикчерз нет в природе. Зато есть мистеры Уорнер Бразерз, мистер Дисней и мистер Ламаар. Сам понимаешь, до какой степени повышена самооценка у тех, чья фамилия красуется на главных воротах. Вот ты думаешь, я самодур. А теперь представь, что у меня еще и реальная власть.

– Я трепещу от одной мысли.

– Дина Ламаара угораздило родиться в Библейском поясе,[9] да еще в семье проповедника старой закалки – иными словами, отмороженного на всю голову. Вдобавок инвалида Первой мировой – ему ногу оторвало. Вдобавок пьяницы. Стуча своей деревяшкой, старый хрен поднимался на кафедру и вещал о грехе винопития, а вернувшись домой, сам напивался до белых чертиков и принимался выколачивать дурь из родного сына.

– Стоп! Стоп! – выкрикнул я, да так громко, что Скунсик даже открыл глаза в недоумении. – Меня не интересует судьба покойного Ламаара. Меня интересует, с чего ты взял, будто Элкинса убил Дэнни Иг, а также где найти этого Дэнни Ига.

– Видишь ли, Майк, ты просто не способен оценить меня как источник сведений. В семидесятых я был личным шофером Ламаара. По большей части Ламаар вел себя спокойно, из вежливости спрашивал, как жена, как детишки. Но однажды он слегка перебрал – и тогда-то вывернул душу. Даже показал мне шрамы на руках – представь, отец сунул руки сына в огонь, когда застукал его за рисованием мультяшек.

– Папа, ты зря ждешь от меня сочувствия. Я знать ничего не желаю ни о трудном детстве Ламаара, ни о его отце-садисте.

– Ладно, уговорил. Сейчас перейду к делу. Напоследок пикантная деталь, а именно: в один прекрасный день проповедника понесло на крышу – вздумал укрепить расшатавшуюся черепицу. Разумеется, пьяный, и, если помнишь, у него вместо ноги деревяшка. Ничего удивительного, что старый вещун потерял равновесие и рухнул, причем на грабли. Он истек кровью за считанные минуты. Как по-твоему, сынок, это божественная справедливость?

– Господь явно имеет привычку карать отцов за жестокое обращение с сыновьями. Давай уже, переходи к своей пикантной детали.

– Господь, чтоб ты знал, не карает отцов, которые знакомят своих неблагодарных сыновей с очаровательными, умными и серьезно настроенными женщинами.