– По-твоему, это смешно? – нахмурился Барбер. – Тебе, Кевин, похоже, трансформироваться из веселого ирландца-алкоголика и продюсера в веселого ирландца-алкоголика и террориста как делать нечего.

– Да пошел ты, Митч. – Веселость Кеннеди улетучилась вся, до последней унции. – Тебе погибших жалко, да? А мне вот не жалко. А знаешь почему? Потому что половина из них наверняка гребаные акционеры, и голосовали они за то, чтоб «Ламаар» завладели япошки да жиды. Ты, Митч, похоже, на попятный собрался? Так вот что я тебе скажу. Ты всю жизнь чужими руками жар загребаешь. И тебе все равно, чьи это руки и какой именно жар они загребают.

Кеннеди полез в карман, извлек визитку Ломакса и швырнул ее Барберу в лицо.

– Получай. Мне эта дрянь не нужна. А коп, похоже, решил, что и тебе она не нужна.

Барбер вскочил.

– Это же старый полицейский трюк. Специально, чтобы посеять между нами недоверие.

– И он сработал! – неожиданно тонко взвизгнул Кеннеди.

– Прекратите! – вмешался Лебрехт. – Здесь вам не съемки боевика, кадры потом не вырежешь, не смонтируешь заново. Для нас дело жареным пахнет. Вы что, забыли о честности, о преданности, о дружбе?

Лебрехт произнес три волшебных слова. Раньше это заклинание использовал Дини. Он любил повторять, что честность, преданность и дружба лучше всякого цемента скрепляют команду. Теперь Лебрехт взялся употреблять их к месту и не к месту, как мантру.

– Мы не можем позволить себе разногласий, мы не можем позволить себе разлада, – продолжал Лебрехт. – Митч, если ты о чем-либо сожалеешь…

– Ни о чем я не сожалею, – вскинулся Барбер.

– Но тебя ведь напрягают масштабы нашей деятельности, – настаивал Лебрехт.

– Ты имеешь в виду мое нежелание идти на дальнейшие убийства? Да, такое нежелание присутствует. Может, ты хочешь спросить, не заявил ли я, часом, в полицию? По-моему, я не обязан отвечать на этот вопрос. Мы с вами больше полвека вместе. Вы либо доверяете мне, либо нет.

– Прости, – смутился Кеннеди. – Я тебе доверяю, Митч.

– Я тоже, – сказал Лебрехт. Однако уверенности в его голосе Барбер не уловил.

Фредди принес закуски, и друзья все сжевали под очередной выпуск новостей. Репортеры, кажется, забыли, что, кроме «Ламаар энтерпрайзис», в мире существуют и другие проблемы. В кадре мелькали освобожденные от ламааровской продукции полки магазинов, вычеркнутые из афиш названия ламааровских фильмов, а также «Фэмилиленд», опустевший, патрулируемый солдатами и овчарками, натасканными на поиск взрывчатки.

Прохожие в интервью отказывались называть свои имена, не желая даже в мелочах идти против указаний, вычитанных из листовок.

– Вот от пива мне нелегко было отвыкнуть, – заявил один молодой человек. – А от мультфильмов – как делать нечего.

И все же репортерам удавалось находить людей, не желавших плясать под дудку террористов. Один дальнобойщик, например, обклеил свой трейлер постерами с ламааровскими мультяшками, бросая вызов злодеям. Три девочки-подростка надели свитера с изображением Кролика, предварительно перечеркнув картинку и обведя ее в кружок.

– Так мы сможем носить любимую одежду, а террористы будут думать, что мы выполняем их требования, – объяснили девочки.