— Проклятие! — в сердцах заметил один из них.

Старший фельдшер пожарной команды надел на посиневшее лицо кислородную маску и начал нажимать кнопку, вкачивая в легкие чистый кислород, а тем временем его напарник стал ритмично нажимать пострадавшему на грудь, пытаясь снова пробудить к жизни его сердце. У них за спиной пожарные протащили в спальню брезентовый рукав диаметром два с половиной дюйма и включили подачу воды.

Все было сделано четко, как прописано в учебниках. Меньше чем за три минуты пожар был потушен. Вскоре после этого квартира была очищена от дыма, и пожарные сняли защитные маски. Однако Оуэн Уильямс, распростертый на полу в коридоре, не подавал признаков жизни. Железное правило гласило, что мертвым считается только тот, чья смерть констатирована врачом, поэтому тело, словно большой и тяжелый обмякший ковер, вытащили на улицу к поджидавшей белой карете скорой помощи. У фельдшеров бригады скорой помощи тоже была своя отточенная рутина, и они выполнили ее с точностью до буквы, сначала уложив тело на носилки, затем проверив пострадавшему глаза, дыхательные пути — они были чистые — после чего они продолжили закачивать ему в легкие кислород, пытаясь с помощью высоковольтных электрических разрядов оживить остановившееся сердце. Ожоги кожных покровов могли подождать; первым делом нужно было заставить сердце биться, а легкие — дышать. Водитель помчался по темным, пустынным улицам к клинике королевы Виктории, до которой было чуть больше мили.

К тому времени, как карета скорой помощи въехала во двор клиники, фельдшеры, занимавшиеся пострадавшим, уже успели убедиться, что это лишь пустая трата их драгоценного времени. Тем не менее, реанимационное отделение уже было готово к приему пациента. Развернувшись, водитель сдал задом, задние двери машины открылись, и выкатившиеся носилки встретил молодой врач, который только наблюдал, но пока что ничего не трогал.

— Надышался дымом, — доложил старший фельдшер бригады скорой помощи, заходя во вращающиеся двери. — Сильное отравление окисью углерода.

Обширные, но по большей части поверхностные ожоги могли подождать.

— Давно это произошло? — первым делом спросил врач.

— Не знаю. Похоже, его дела плохи. Отравление угарным газом, зрачки расширенные, не реагируют на свет, ногти красные, до сих пор никакой реакции на искусственное дыхание и массаж сердца.

Медики в реанимации перепробывали всё. Нельзя просто так, без боя отдавать жизнь молодого мужчины тридцати с небольшим лет, однако через час стало наконец очевидно, что Оуэн Уильямс больше никогда не откроет свои голубые глаза, и по команде врача все усилия по спасению жизни были прекращены и было объявлено время смерти, которое впоследствии должно было быть указано в свидетельстве о смерти. Разумеется, при этом присутствовала и полиция. Дожидаясь, когда будет установлена причина смерти, полицейские болтали с фельдшерами скорой помощи. Был произведен анализ химического состава крови — кровь у пострадавшего была взята сразу же, чтобы проверить наличие в ней газов, — и через пятнадцать минут из лаборатории ответили, что уровень содержания окиси углерода составляет тридцать девять процентов — во много раз выше смертельного значения. Оуэн Уильямс был мертв еще до того, как пожарные повскакивали с коек. Впрочем, иного никто и не ожидал.

Дальше дело перешло от пожарных к полиции. Умер человек, о чем следовало доложить наверх по команде.

Цепочка привела в Лондон, в здание из стекла и стали, в котором располагался Новый Скотленд-Ярд, о чем извещает вращающаяся треугольная вывеска (глядя на которую, туристы думают, что лондонская полиция действительно называется «Скотленд-Ярдом», хотя на самом деле это было лишь название улицы, на которой находилось прежнее здание центрального управления). Там записка, прикрепленная к телетайпной машине, напоминала о том, что старший суперинтендант Нолан из особого отдела просил информировать его обо всех погибших при пожарах и в автомобильных катастрофах. Сняв трубку телефона, оператор телетайпа набрал соответствующий номер.